8 t# ~" P3 ?* x6 m9 g) ~
У поворота с большой дороги, у столба, указывающего путь на проселок, горел в темноте костер. Я ехал в тарантасе тройкой, слушал звон поддужного колокольчика, дышал свежестью степной осенней ночи. Костер горел ярко, и, чем ближе я подъезжал к нему, тем все резче отделялось пламя от нависшего над ним мрака. А вскоре стало можно различить и самый столб, озаренный из-под низу, и черные фигуры людей, сидевших на земле. Казалось, что они сидят в каком-то хмуром подземелье и что темные своды этого подземелья дрожат от переплетающихся языков пламени." H. y: O7 \0 W: s( d5 O' p
Когда его отблеск коснулся голов тройки, люди, сидевшие у костра, повернулись. Позы у них были внимательные, лица красные. Собака вдруг вырезалась на огне и залаяла. Потом поднялся с земли один из сидевших. В низком пространстве, озаренном костром, он был огромен.: |6 w; j3 U6 G1 f/ E$ @6 j
- Гирла-а! - гортанно и глухо крикнул он на собаку.- k6 b. C' ?5 `, D8 C
Остановив лошадей, я попросил спичек:
$ x( ?) S9 S4 i0 N - Добрый вечер! Нельзя ли закурить у вас?* D, U% F2 g0 k4 x% q' T
За лаем собаки, человек, который выжидательно встал передо мною, крепкий, широкогрудый старик в бараньей шапке и накинутом на плечи кожухе, не расслышал, злобно топнул ногой.
# V/ a: {6 U2 ?& s0 p$ n3 p - Ах, каторжна! - крикнул он на овчарку и, не спуская с меня подозрительного взгляда, громко прибавил гортанным цыганским говором: - Добрый вечер, пану, а що милости его завгодно будэ?6 X9 |+ ]# s4 Q- \) G
Ноздри у него были вырезаны резко, борода доходила до самых глаз. И в этих черных глазах, в черных жестких волосах, густо вьющихся из-под шапки, в в жесткой, кудрявой бороде - во всем чувствовалась дикость и внимательность степного человека.. G. ^! d+ I7 R3 h1 E: S9 h' v8 J; y
- Да вот, закурить нечем, - повторил я. - Дайте, пожалуйста, пару спичек. |